ГАННИБАЛ
В Петровском много раз бывал,
где у озерного залива
Абрам Петрович Ганнибал
дни прожигал неторопливо.
А был бы рад узнать о том,
что он поэта славный предок –
ходил бы гордо петухом,
и за бока щипал соседок,
пил не парижское вино,
а из графина горький травник…
Нам, право, знать не суждено
кому какой обещан правнук.
НИКОЛАЮ
Ах, какой рассчитаться платою,
За тобой совершенный грех,
И за первую жизнь, и за пятую,
И отдельно, и разом за всех.
Самодержец всея России,
Вы считаете, Ваша честь,
Что безмолвная месть бессилия –
Что угодно, но только не месть.
Все утеряно безвозвратно,
И расстаяло вдалеке
Почему я вернулся обратно,
Был бы с ними, рука к руке.
Посылаю стихи, что просили вы,
Но в строках не упрятана лесть,
Чтоб запомнили – месть бессилия,
Это самая страшная месть!
ЦЫГАНКА
Мельканье лиц, волос и юбок,
Котлы с неведомой едой,
Вина пьянит и дразнит кубок
Из рук цыганки молодой.
Велик соблазн коснуться стана,
Обнять, прижать, и пасть у ног.
Но… вид ревнивого цыгана,
И взгляда брошенный клинок.
Но что чужой цыганки ласки,
Когда он думает о ней….
Домой...
все глуше песни, пляски
И храп ворованных коней.
ДАР
Как долог день!
Желанный вечер!
Духмяной хвоей дышит ель.
Как он влюблен!
Как он беспечен!
Как далека еще дуэль!
Всегда неистов миг свиданья!
Лукавый взгляд.
Касанье рук.
Как трепетно ее дыханье.
Как беспощаден сердца стук.
Любовь – то болью нам,
то – благом.
Порой в озноб,
порою в жар.
Лежит, упрятан за обшлагом,
Не ей, а нам бесценный дар!
АННЕ
Я ждал Вас, ждал,
но не сейчас, а позже,
Дурманила надежды бирюза.
И вот вы здесь,
дай силы мне,
о, боже,
чтоб окунуться в дивные глаза.
Но – пусто в сердце,
лишь озноб по коже,
иссяк родник с водою ключевой.
Я Вас любил,
Любовь…
Еще…
Быть…
может…
Она уже не сможет.
Ничего!
ПУГАЧЕВ
Ах, Емелька, ох, Емелька –
Весь архив перелопатил,
Мне б с тобою, эх, недельку,
Да с твоей холопьей ратью
Побунтарничать воочью,
Чтоб поднять с тобой чекушку,
Чтобы видеть, как ты ночью
Прячешь ножик под подушку.
Ах, Емелька, ох, Емеля –
Не поддался силе вражей,
Да не знал – дружки с похмелья,
Плюнут, выдадут, повяжут.
Будешь каяться на дыбе,
Бес попутал, не хотели,
Не с хвоста же тухнуть рыбе,
Позже начал бы, Емеля…
БОЛДИНО
Все поэзию питает –
Боль,
дуэль,
чума,
опала,
И, конечно, Муза знает,
Что ему осталось мало.
Не она ли городила
Карантин за карантином,
Чтоб побыть еще раз с милым
В этом уголке пустынном.
Чтоб ни карт и ни гулянья,
Ни Натальи, ни Дантеса –
Скрип пера,
свечи дыханье,
Шорох листьев,
запах леса.
Ни утра и ни заката,
Кружка молока и хлеба…
Пожил бы еще с десяток,
Жаль, все кончилось нелепо.
Знала Муза, что расстает
Жизнь вдали зарницей алой
Но поэзия впитает
Боль,
дуэль,
чуму,
опалу.
